НАСТОЯЩАЯ РАСПЛАТА ДОЛЖНА ПРИЙТИ

23-летный командир взвода Тарон Давеян служил всего лишь год, когда началась война.

– Ни одно из подразделений, которыми я руководил в 44-дневной войне, не пострадало, – говорит молодой командир: -Я сделал все, что мог, чтобы защитить жизнь своих солдат и выполнить боевую задачу.

И это величайшее достижение в этой войне. Мои точки управления огнем несколько раз были полностью уничтожены, сожжены документы, средства связи, повреждены и вышли из строя военная техника, я получил осколочные ранения и сотрясения мозга, но успел вовремя переместить своих солдат в безопасное место, и ни один солдат не пострадал. Это не значит, что мы не сражались самоотверженно. Мы стреляли по врагу до последней надежды. Все мы, мои солдаты, мои соратники, мои военные самоотверженно боролись с врагом. В неравной войне с турецко-азербайджанской армией мы нанесли им невероятные убытки. Те, кто был на поле боя, видел нашу битву, были убеждены что мы все равно победим.

– А почему мы не выиграли эту войну? Что изменится в будущем? – спрашиваю молодого

командира.

– Мы вооружимся. Остановим высокоточные авиационные удары высокоточными зенитными орудиями. Нет необходимости уравнивать соотношение наших сил на земле, мои ребята будут биться против каждого десятого, нужно просто закрыть воздушные ворота и увидите армянина: сила, отвага, военный талант и честь армянской армии.

Слабые смиряются с поражением. Мы несколько раз видели нерегулярный побег 500-тысячной азербайджанской армии на глазах у наших 20-30 единиц. Азербайджанцы слабые на поле боя.

– Насколько верно то, что проигравший называет победителя слабым?

– Азербайджанцы хорошо знают и нашу силу, и свою силу. Они знают реальное количество своих жертв, сколько бы сказок ни рассказывали официальными цифрами. Они знают, солдаты какой страны правили воздушные бои. Мы готовы противостоять любой силе с помощью соответствующего оружия.

– Что является самым большим залогом мужества, силы и патриотизма вашего подразделения? Вы сказали, мои ребята будут драться против каждого десятого. Это Ваше личное достижение как командира?

– Это и мое достижение. Люблю свою профессию и сколько себя помню, я мечтал стать солдатом, любил оружие, военную форму… Но после школы отец не согласился, чтобы я поступил в военный вуз. По просьбе отца я поступил в инженерный университет. Вы знаете, в моем родном городе Мартуни слово отцов есть закон. Но по окончании первого курса я понял, что кроме военной службы не хочу другую профессию, сердце не приживается. Я тайно от отца обратился на военный университет имени Вазгена Саргсяна. Мой отец простил мое непослушание и смирился с ним. Я сделал все за годы учебы, чтобы стать хорошим командиром.

– Какой он – хороший командир?

– Не воспринимайте сказанное мной как шутку. В моем родном городе мальчиков воспитывают так, как будто хотят сделать их военными. Мартунинский мужчина должен быть храбрым, трудолюбивым, дисциплинированным, правдивый, справедливый, верный, гуманный, помогающий другим…

Мы чувствуем себя единым целым не только с семьей, но даже с жителями Мартуни. Это модель команды, чувство команды. Понимаете, мои солдаты приехали из разных уголков Армении, из разных семей. Наивно думать, что вы дадите им оружие, научите их владеть оружием, и они станут армией. Обладать оружием – это самое легкое, самое сложное – превратить вооруженную группу в армию.

– Когда вооруженная группа становится армией?

– Прежде всего, они должны быть ориентированы на заветную идею. Им нужно понять, почему они собрались вместе и смогли это сделать. Затем необходимо создать коллектив, то есть посеять идею коллективного результата, коллективной силы. Необходимо ясно дать понять, что сила вашего друга – это ваша сила, забота вашего друга – это ваша забота, достижение вашего друга – это ваше достижение. Так получилось, что я вместо него перед армией выполнял работу ущербного, усталого или слабого солдата. Мои солдаты говорили: «Командир, мы сделаем это», я говорил «нет», я тоже помогу, есть ли в мире что-нибудь лучше, чем помощь … Я любил своих солдат, мои солдаты любили друг друга. Это простая формула. Я беру на себя большую ответственность за звание командующего. Я постоянно занимаюсь самообразованием. Моя мама – учитель армянского языка и литературы, благодаря ей я с детства любил читать, много читал. Командир должен быть хорошо развитым, он не только дает знания, но и воспитывает ваше мышление, ваши эмоции … Недоразвитому человеку будет сложно представить свою систему ценностей, свою мораль.

– Как прошли 44 дня войны для вас и вашей армии?

– Я принял бой на огневой позиции, нас бомбили в первый же день. Они били по 40 минут подряд, перекрывая все мои средства связи. Я успешно укрыл войска, потом связался с командиром дивизии. Мы быстро восстановили средства связи, получили задание и приступили к его выполнению, нанеся противнику огромные людские и материальные потери. Через три дня противник обстрелял нас управляемыми ракетами, уничтожив всю мою артиллерию, две из четырех «Уральских». Тогда я получил осколочное ранение. Я упал в обморок. Когда я пришел в сознание, я побежал к своему персоналу. Убедившись, что все живы, я сел за руль «Урала» и увез ребят в безопасное место. Потом появилось новое вооружение – пушка КС-19 и новое задание.

– Как пушка КС-19 должна противостоять управляемым ракетам?

– Мы справились с этой задачей без потерь. Потом мы реорганизовались. Меня назначили командиром артиллерийского взвода. Подразделение, которое я возглавил, участвовало в боях на направлении Чартар. В то время бомбили мою огневую точку. Меня госпитализировали. У меня были разорваны барабанные перепонки, в глазах были осколки. После небольшой операции меня записали на несколько дней в Ходжалинский медицинский центр и, отказавшись от серьезной операции, я уехал на фронт. Нас послали защищать Шуши. В Шуши поменяли несколько огневых рубежей, мы были под активным артобстрелом, бились до 9 ноября. Мы уехали после подписания соглашения о прекращении огня.

– Сейчас мир, как повседневная военная жизнь? Наверное, у вас есть призывники, которые не видели войны.

– В структуре, которую я возглавляю, есть солдаты, прошедшие войну и призванные после войны. Для армии мир – это время подготовки к войне. … Утрата Родины не имеет срока давности, как неотвратимая расплата невиновным жертвам. Прошло более века после Геноцида, но мы требовательны. В 44-дневной войне наши солдаты, офицеры и добровольцы погибли на собственной земле, десятки тысяч азербайджанских жертв это незначительная расплата. Настоящая расплата должна прийти.

ГАЯНЕ ПОГОСЯН