НЕОБЫЧНАЯ СУДЬБА “АННЫ ФРАНК” ИЗ БАКУ

Американско-армянская писательница, преподаватель, юрист Анна Аствацатурян-Теркот родилась в Баку в 1978 году. Ее называют «Анной Франк» из Баку. Анне было 12 лет во время резни там армян. Свои детские воспоминания и переживания по поводу тех событий она записала в дневниках, которые позже были опубликованы в 2012 году под названием «История депортации в никуда». Училась в университете Северной Дакоты по специальности английская литература, философия и религия. Она также получила юридическое образование в 2003 году в Государственном юридическом университете штата Мэн, после чего стала одной из первых американских секретарей Международного уголовного суда в Гааге. Она сыграла ключевую роль в признания независимости Нагорно-Карабахской Республики в штате Мэн 2013 года. В последнее десятилетие Анна Аствацатурян-Теркот инициировала ряд гуманитарных проектов для нуждающихся жителей Армении и Арцаха.

Анна активно поддерживает раненых армянских солдат и их семьи. Обеспечены войска полевыми кухнями и санузлами, аптечками и солнечными батареями. Вначале 2020-ого Анна основала общественную благотворительную организацию «Фонд Анны Аствацатурян», одной из инициатив которой также является недавно запущенная программа «Любовь Арцах», благодаря которой семьи детей, рожденных в Арцахе, обеспечиваются коробками с предметами первой необходимости. Анна Аствацатурян награждена медалями «Мхитар Гош» и «Благодарность Нагорного Карабаха».

Анна по отцовской линии родом из Сюника, из небольшого села Карашен близ Хндзореска. У нее до сих пор есть родственники в Карашене. Корни со стороны матери уходят в Нахиджеван и Гандзак.

– Единственное, что мы знаем о наших предках с этой стороны, это то, что они были переселены, брошены из Нахичевани армянами, и им дали квартиру в Баку. Моя мать и ее отец родились в Баку. Я родилась в Баку в 1978 году. Из Гандзака (Кировабада) до меня дошли только рассказы моей бабушки, а также то, что азербайджанцы покупали у них ковры, чтобы подражать им. Так появились «азербайджанские ковры».

Анна жила в Баку до 12 лет.

– Мои самые теплые воспоминания связаны с нашими друзьями и родственниками, которые были либо уроженцами Баку, либо такими же переселенцами, как и мы. Дни рождения, пляжный отдых с семьями… Мои родители были развитыми людьми, у них было много друзей: русских, евреев, иногда даже азербайджанцев. У меня сложилось впечатление, что Баку – интеллектуальный, интернациональный город. Но я всегда слышала от родителей, что я должна учиться в Москве. В 1970-е годы все армянские школы были закрыты. Я ходила в русскую школу с английским уклоном. Хороших университетов было мало, и чтобы туда попасть, армянину приходилось платить большие деньги. Это всегда чувствовалось и до Арцахского движения…

Дед Анны, Егише Аствацатурян, пережил армянские погромы 1915 и 1918 годов. Его семья в 1915 году умер от голода во время геноцида. Он и его сестра отправились поездом в Баку, чтобы найти безопасное место, но вскоре им пришлось бежать оттуда.

– В Баку в 1918 году 30 000 армян были убиты. Мой дедушка и его сестра были спасены русскими и переправлены в Туркмению на лодке. Затем они переехали в Ереван. Помню, и дедушка, и бабушка всегда строили свои отношения с людьми по русской поговорке «Доверяй, но проверяй». Всегда была ненависть к нашим армянам, но все это контролировал Советский Союз, и была относительная безопасность. Армянские дети в Баку всегда боялись показать свое армянство. Нам не разрешали говорить о Нагорном Карабахе – Арцахе. Когда я спросила об этом родителей, они заволновались, боялись, что я вдруг задам эти вопросы и в школе. Старейшины рассказали нам о геноциде, но подробностей не рассказали. От меня пытались скрыть реальную опасность быть армянином в этой стране. Сама я ничего подозрительного в школе не чувствовала, по крайней мере, до Сумгаита. После сумгаитских событий отношение к нам азербайджанских детей и даже учителей резко изменилось. Родители уговаривали меня прятать лицо при переходе улицы, потому что я типичная армянка, или говорить, что я еврейка. О сумгаитских событиях в новостях ничего не было. Как будто ничего не происходило. Обо всем этом мы узнали, когда один из наших друзей, работающих в Сумгаите, став свидетелем резни армян, в считанные дни продал дом, забрал семью и уехал в Москву. Мы понимали, что произошло что-то очень плохое, но не знали, что именно. Тогда и по радио, и по телевидению повсюду распространялись новости, будто армяне ведут себя агрессивно, что они пытаются прибегнуть к какой-то провокации, призывали быть очень осторожными. Кировабадские, гандзакские погромы уже были.

Советские танки вошли в Баку. В 1988 году, после Спитакского землетрясения, когда мы горько плакали, скорбели, а весь мир сочувствовал нашим армянам, посылая помощь в Армению, мы одновременно получали поздравительные открытки от азербайджанцев в Баку. Моя тетя была свидетелем, они пришли в школу с воздушными шарами и тортом, чтобы отпраздновать землетрясение. «Бог наказывает вас за карабахское движение», — говорили они. Потом началась заметная ревность к нашим армянам. Почему им помогает весь мир? Почему к армянам так хорошо относятся? Это было очень странное время. Каждый раз, когда обстановка накалялась, в Баку входили русские танки. Как только они ушли, то же самое повторилось. Потом случилось худшее. На площади Ленина прошли многомиллионные митинги. Прямо возле нашего дома проходил поток людей. Агрессивные, бандиты под наркотой… Я все спрашивала у бабушки: что происходит, почему на меня так плохо смотрят в школе? …Весной 1989 года мне было 11 лет. Однажды на улице на меня напал наш 30-32-летний сосед. Он продолжал преследовать меня по улице, странно глядя на меня. Пытался поймать меня. Тогда я еще не понимала, что не так, но встряхнулась, высвободилась из его объятий. Ему удалось лишь слегка поцарапать меня. Меня спасло то, что он был сильно пьян. Я побежала домой и рассказала бабушке. Она умоляла меня не говорить вдруг отцу. Если бы мой отец знал, он мог бы убить этого человека, и вся наша семья наверняка погибла бы. Моя бабушка была учителем русского языка, очень образованной и интеллигентной женщиной. Она посоветовала мне. “Напиши, чтобы не забыть все это…” Она знала, что это успокоит меня психологически. Я начала писать в Баку, продолжила в Ереване.

Летом 1989 года большинство армянских семей уже покинули Баку. Мама еще не верила, что в интернациональном городе Баку может произойти что-то очень страшное. Но однажды с ней случилось то, о чем мы никогда не узнали. Она вдруг резко изменилась, пришла домой, сказала, что мы уезжаем. Мы уехали из Баку в конце сентября. Нам повезло. Мы были спасены. Для многих наших друзей и соседей нет… Мой отец не мог пойти с нами, прежде всего, он не хотел подвергать нас опасности в тот день. С виду он типичный армянин, к тому же его запугивали, не давали трудовую книжку, не отпускали, пока он не закончит какой-то проект. Лишь в октябре ему каким-то образом удалось выбраться из Азербайджана. Мы не думали, что не вернемся. Мы думали, что Советский Союз что-то сделает, ситуация исправится. Когда в январе в Баку началась резня армян, мы поняли, что пути назад нет…

Приехав в Армению лишенным всего беженцем и прожив здесь в тяжелых условиях два года, семья Анны уехала в США. В то время ей было 14 лет.

– В Америке меня окружали родственники, одни приехали в США из Норвегии, другие из Германии, Швеции. Их дети, внуки уже были американцами, которые не говорили о своем происхождении, не знали истории своих предков…

В первые дни я была в шоке. Я думала, что мои дети и внуки могут забыть, кто они, откуда они, забыть свою историю. Я думала, что мои потомки не смогут читать мои дневники, поэтому начала переводить их на английский язык. Я занималась этим до 16 лет. При переводе добавляла новые подробности: о родных, о нашем огороде, о моих отношениях с мамой. Так мой дневник превратился в роман.

Прежде чем поступить на юридический факультет, я изучала английскую литературу, философию и религию. Когда я представила свою книгу профессору художественной литературы, он сказал: «Вы обязательно должны опубликовать это». Тогда я подумала, а зачем публиковать? Есть детали, которые очень личные. Спустя 20-25 лет я несколько отстранилась от той книги, я почувствовала, что девушка, написавшая тот дневник, уже не я, и легко было видеть ее «отдельной» от меня. Книга была издана на английском языке в 2012 году, на русском языке, а на армянском языке будет опубликована в октябре этого года.

Анна Аствацатурян-Теркот читала лекции о правах человека, международном праве и проявлениях антиармянства на всей территории США, в том числе в Капитолии.

– Справедливость была для меня очень важной категорией. То, чего не было ни во времена моих дедов, переживших геноцид, ни в 1918 году, ни во время бакинских погромов, в 1988 году. Этот огромный разрыв в правосудии и справедливости в нашей недавней истории, который я чувствовала, заставила меня выбрать свою вторую профессию, юриспруденцию. Мое участие в этом правосудии было очень важным.

Получив диплом юриста в университете штата Мэн, Анна какое-то время работала в Международном суде ООН в Гааге. Это была ее большая мечта. Было достаточно тяжело как психологически, так и физически. Она бы продолжила работу в этом направлении, если за это время не возник серьезная проблема со здоровьем. Паралич ног, целый год не могла ходить. Это стало следствием двухлетнего проживания в доме родственников в Ереване в подвале без воды и отопления. Внезапно ее ноги стали не слушаться. Она перенесла операцию, год была в инвалидном кресле, потом… снова начала учиться ходить. Даже сейчас проблема полностью не прошла. Левую ногу не чувствует, проблемы со спиной.

Врачи сказали, что она больше не сможет ходить, родить ребенка невозможно. «Мне не нравится ваш диагноз, — сказала себе Анна. Заставляла себя ходить, родила двоих детей самостоятельно без кесарева сечения. Ему пришлось оставить работу в Гаагском суде. Вернулась в Америку, начала работать юристом в банке. Она была юристом в финансовом секторе в течение последних 20 лет. Она умудряется использовать свое свободное время, чтобы быть полезным Армении.

Анна уже 10 лет реализует различные гуманитарные проекты в Армении и Арцахе. Она последовательно выступает на различных международных площадках, представляет гуманитарные вопросы, связанные с Арцахом. Она смело рассказывает о самых тяжелых эпизодах жизни своей и своего народа, представляет ситуацию в прошлом и сегодня.

– Когда вышла моя книга, меня стали приглашать в Европарламент, Конгресс США, Россию, парламент Великобритании, и во всех этих местах я давала показания не только как беженец, но и как юрист. Я хорошо знаю международное право и могу говорить о нем спокойно, без эмоций, в соответствии с буквой юриспруденции. Я хотела выступать не только для Армении и Арцаха, но и для общины Уэстбрук, штат Мэн, которая стала нашим домом. Меня избрали в городской совет Уэстбрука 7 лет назад. А последние 3 года я председатель политсовета.

Программы, реализуемые фондом Анны, разнообразны и важны. Они построили детский сад в Тавуше, посадили лес, создали лабораторию «Армат», финансировали глазные операции в Хндзореске и Карашене. Помощь парализованным солдатам. Она оказала значительную помощь позициям. Специально для Арцаха она проводит огромную работу: различные программы, помощь…

– Прожив в Америке 22 года в 2014 году я приехала в Армению. До этого за свою деятельность я была награждена медалями «Мхитар Гош» и «Благодарность Нагорного Карабаха». Я подумала, как же мне не поехать в Арцах, когда я говорю о проблемах Арцаха во всем мире? Мы с отцом поехали в Хндзореск. На каждом шагу отец вспоминал тропинки своего детства. Я почувствовала глубокую духовную связь с Сюником. Я думала, что я не очень эмоциональный человек, но то, что я там почувствовала, потрясло меня. Я почувствовала непосредственную связь с этой землей. Потом, когда я была в Арцахе, там было то же самое…

Недавно Анна снова была в Арцахе со своей программой «Любовь Арцах».

– Ну, конечно, ситуация сложная, потому что, во-первых, попасть в Арцах было очень сложно. Положение людей там тоже очень тяжелое. Они не знают, чего ожидать. Я почувствовала, как немного изменился сильный дух Арцаха. Однако арцахцы для меня невероятно сильные люди. Мы говорили о гуманитарных проектах с государственными чиновниками. У меня там много друзей, и мне было очень важно увидеть их, поговорить с ними, понять их потребности. Проект «Любовь Арцах» дал мне возможность побывать во многих семьях. Тот факт, что в армянских семьях рождается много детей, меня несказанно радует.

Даже в этих условиях, когда на этих людей оказывается неимоверное психологическое давление, они продолжают жить и начинают новую жизнь в Арцахе. В этот раз каждой семье с новорожденным мы подарили коробки по 100 долларов. Это лишь малая часть того, что я хотела бы сделать для них.

…Когда в 2020 году был создан наш фонд, я очень хотела реализовать программы для детей Арцаха, но когда началась 44-дневная война, я решила, что мой проект должен заключаться в проведении переписи в Арцахе, чтобы оценить и понять, что люди потеряли, как чтобы быть им полезными и, конечно же, на будущее, чтобы мы точно знали, сколько людей уехало из Гадрута, Шуши. После преступлений, совершенных в городах Азербайджана, перепись не проводили. И это большая проблема. …Я уже десять лет повторяла, я везде говорила, предупреждала, что погромы в Баку могут повториться. Раньше я говорила, что Арцах, арцахские армяне окажутся в таком же положении, если мы серьезно не подготовимся к войне. Люди были убеждены, что да, мы выиграли войну, значит, все кончено, все нормально. Но я всегда повторяла, сейчас повторю еще раз: нельзя быть слабым. Я хочу, чтобы наши военные были всегда наготове. И я попрошу наше общество всегда поддерживать нашу армию, особенно в мирное время. Почему в некоторых странах царит прочный мир? Потому что их армия всегда готова к защите. В этот момент диаспоре необходимо услышать от Родины, что нужно для укрепления нашей армии. …Многие мои друзья умерли в 2020 году, на войне. Некоторые из них не были профессиональными военными, а пошли добровольцами на защиту Родины. Несколько лет назад мы посадили в Талине лес в память о резне армян в Баку. Сейчас к мемориалу-камню-кресту часто приходят матери мальчиков, погибших на войне, чтобы помолиться, вспомнить своих воинов и своих детей. Эта боль не уходит… Я до сих пор скорблю о своих друзьях, и боль не уходит…

Анна Аствацатурян-Теркот уверена, что роль армянской женщины в сохранении нации неоценима.

– Мы, армянские женщины, являемся центром семьи: очагом, источником семейного тепла. Мы в основном хранители нашей религии, особенно после геноцида. Почему у наших армян сохранилось христианство, ведь многие матери и женщины считали своим долгом вывести и сохранить все армянские христианские святыни, святые реликвии, евангелия… Я всегда стараюсь быть армянкой, как мои бабушки, защищавшие Сюник. Мое прошлое, воспоминания моих предков делают меня тем, кто я есть. Армянская женщина боролась за нашу свободу, за наше счастье, всегда отодвигая на задний план свои узкие личные интересы и боли.

Семья Анны сегодня живет в США. Она рассказывает о своей семье.

– Моей дочери Иванжелине 12 лет, а сыну Армену 15 лет. Своего первого ребенка я назвала Армен. для меня это было делом принципа. В Баку меня хотели назвать Ануш, в честь двух моих бабушек, но меня назвали Анной, неармянкой… Своего второго ребенка я назвала Иванжелина, французским именем Ива. Хотя мой муж француз, он всегда говорит, что наши дети армяне. Дома мы не говорим по-армянски, но здесь все армянское. Все традиционные армянские праздники мы отмечаем по порядку.

Мои дети были в Армении. Хотя они еще молоды, но знают обстановку на Родине, особенно после войны, и, конечно же, видят мою работу. Я надеюсь, что когда меня не станет, они продолжат мою работу, возьмут на себя работу фонда…

КНАР ТАДЕВОСЯН

Фото: из личного архива Анны Аствацатурян