МЫ ЕЩЕ НЕ НАНЕСЛИ НАШ ПОСЛЕДНИЙ УДАР

Мы разгадывали тайну Родины из поколения в поколение. Потерять-искать-найти тайну своего бытия, сущностную суть нашей жизни, на Родине и вне Родины. Отечество, любовь твоя – огненная рубашка, надену – горю, снимаю – умираю. — пробормотал писатель. И армянин, родившийся и выросший в далекой Австралии, Америке или Индии, вдруг услышал и ощутил зов Родины, притягательную силу Родины так определенно и властно. Он пытался избавиться от этого бремени страданий милого родственника… и не смог. С блаженной болью, осязаемой и ясной, всеми чувствами, всеми своими клетками крови он чувствовал свой корень, живущий и дышащий в почве Родины, сам того не видя и не зная, надломленный, в клочья, израненный, но непобедимый и бесстрашный. Мы армяне, и нас нельзя привить ни к какому народу. Мы будем жить на земле русских, грузин и индусов, но не станем русскими, грузинами и индусами, потому что наши корни не умирают в родной земле, они продолжают свой троп в памяти нашей крови, наших генов. И он звонит.

“Армения, райская земля”… Потом восхищались, любили и обожали, он не призывал к героизму, не боролся за патриотизм, не давал послания поколениям сохранить эту каменистую и непростую землю . Земля — рай, — сказал он, и мы поняли, что наш удел — здесь, на этой маленькой, жесткой, скупой земле, здесь наш рай, наш дом, наши корни. Наша Родина.

Мы разгадали тайну Родины на века. «О, родина, горькая и сладкая», — сказал один из армянских старейшин, и безымянная, обычная армянская рука коснулась земли, погладила ее грубыми, загрубевшими пальцами, и пальцы узнали землю.

Они топали пальцами и по земле в одном ритме, говорили на одном наречии. Мы не могли потерять эту землю. Армяне должны иметь Родину не как подарок, как дар земной, а трудно, но обязательно заработанный… И мы все ставим на чашу весов. И наша недавняя история была наполнена борьбой, лишениями, героизмом и победами.

Тест был с самого начала. Под носом у кочевника, рядом с варваром, твоя Родина, которую ты сделал раем теплом своей души и рук. И ты созидатель, а не убийца, и ты миротворец, а не воинствующий. Но вам придется выдержать испытание, которое длится веками и не заканчивается.

…Мы потеряли наши исторические земли. И пока мы, скорбные и жалкие, убеждали всех, что нас вырезали, вырезали и ограбили историческую Родину, мир тактично и цивилизованно сочувствовал нам и не понимал, чего мы хотим, что это нам даст. Народов, завоевавших свое место под солнцем, давно закончивших свою нравственную войну настоящей победой, когда оскверняются наши хачкары, позорятся наши святыни, наши земли отдаются чужеземцам. Они не понимали, потому что наш язык — язык молящих о справедливости, язык просящих пощады — был чужд и непонятен им, чьи уши давно привыкли к наречию власти и бунта.

Мы должны были выучить этот язык, как бы ни были разбиты наши сердца. Мы должны были выкапывать свою кровь и чувствовать троп Тиграна Великого в наших свернувшихся артериях. В тайниках нашей коллективной памяти жила гордость Аварайра, Сардарапата, Баш Апарана, придавшая новый смысл и совет слову победа. И это напоминает нам о том, что наши предки тоже праздновали славные победы. Враг почувствовал силу нашей руки на своем позвоночнике и преклонил перед нами колени. Мы победили, когда поверили в себя и друг в друга. Когда мы были вместе, едины и полны надежд. Мы потомки Тиграна Меца, Вардана, Нжде и Андраника, и мы не могли нести груз моральных побед, которые тянут нас в 21 век.

Потому что, даже когда мы потеряли все: землю, дом, вещи, жизнь и… Родину, где-то в одной из миллиардов клеток крови, мы сохранили веру в победу в недрах бесконечной памяти гена. И в самый роковой момент заговорила кровь. И одна из его миллиардов клеток, самая мощная и духовная, заразила всю нашу кровь «бациллой» мужества: французского армянина, персидского армянина, русского армянина. И именно этой кровью питался священный огонь независимости на протяжении 600 лет.

И этот огонь не погаснет до тех пор, пока армянский флаг не достигнет всех истоков нашей исторической родины. Пока во всех армянских монастырях не расцвела наша благовонно-свечная молитва, пока в устах каждого армянина не зазвучал национальный гимн Армении, пока армянское войско не связало Тур-Кецаки, не оседлало Куркик Джалалу и не выступило из пещеры…

Рев советских военных вертолетов на площади Свободы и смертоносные орудия танков, нацеленные на наше мужество, нашу гордость, наш мятеж, уже не могли преградить дорогу, ведущую нас к полю боя. Возможно, мы, только мы смогли выдержать это испытание.

Землетрясение разрушило наш дом, голод, холод, нужда, мрак, нищета вошли в наши очаги. И противник не упустил момента, мечтал наконец поставить нас на колени, присматриваясь к «лучшему куску пирога». Но Арцах был для нас не лучшим куском пирога, это была Родина. И когда враг в очередной раз оставил после себя смерть и пепел, разграбленный и оскверненный, разрушенный и плененный, когда родная земля застонала под чужими копытами, когда родное солнце погасло от дыма смерти, мать-армянка вложила меч в детскую руку и сказала, прегради врагу путь… Она не спрашивала, можешь ли ты, она не считала-вычисляла силы, она не говорила, чтобы сохранить свою жизнь, сохранить свою землю, она сказал без условия и условности. Армянская мать – Родина.

У нас была армия и государство. У нас было государство и армия настолько верные, естественные и регулярные, что потеря армии и государства казалась несбыточным кошмаром, ложью. Какое государство без солдата, какая родина без защитника? Мы потеряли силу и сохранили нашу гордость непобедимой. Мы потеряли государство, но сохранили независимость нетронутой в тайных глубинах нашей памяти, наших мечтаний…

И мы подпитывали кипящий огонь восстания своей сердечной болью, неописуемой любовью, мятежной местью, когда армянин был лишен гордости ношения оружия и доспехов, долга защищать Родину, возможности быть хозяином своего очага. Они лишили. Страна осталась бессильной, разоруженной и неуправляемой. Бессильный, безголовый, подданный страны человек, если он армянин, если в его жилах течет армянская кровь, он не смирится со своей судьбой, станет евреем и предателем, борцом за свободу и защитником страна. Он не оставит дверь своего дома открытой и незащищенной, не оставит родителя и ребенка, сестру и любимого человека на чужую надежду и опеку. Он не отдал бы свою землю невредимой и невредимой врагу, вошедшему в нее…

Мы сохранили страну. Мой брат, твой отец, чужой сын, муж четвертого. Мы. В случае поражения у нас не было бы недостатка в оправданиях. Землетрясение опустошило страну. Люди потеряли родных, они были грустными и разбитыми. Тысячи людей остались без крова. Страна была в тисках экономического кризиса, магазины пустовали, фабрики не работали, не было ни еды, ни одежды, ни электричества, ни тепла.

Турок, наш заклятый исконный враг, почему бы ему не попытаться (со вкусом Западной Армении во рту) урвать новый кусок пирога от армян, почему он упустил такой удобный момент? Почерк был тот же. С самого начала сильный удар, психологическая атака, чтобы испугать наши глаза, чтобы напомнить нам образ хищного, ужасающего турка начала 20-го века, чтобы пробудить террор, спящий в нашей крови. Так и случилось. Все было тщательно рассчитано. Армению наполнили эмигранты, рассказывающие ужасающие истории о небывалых зверствах азербайджанцев.

Но на этот раз боль не перешла в страх, горе не родило страха, утрата не одолела нас, не поставила на колени, а призвала к праведной мести, она стала отвагой, силой и героизмом. Стал армией.

И наша доля независимость была оружием и щитом, сделанным из наших жизней, наших сердец, в руках нашего сына, перед врагом, вторгшимся в нашу землю. Наша армия была борьбой за нашу коллективную честь, национальное достоинство, право на существование и свободу.

Это была борьба за существование. Но так называемое существование имело для нас иной смысл, иное содержание. Наша Армия пожертвовала: благополучием, свежим хлебом, светлым теплом… здоровьем, жизнью. Мы отдавали армии все, что могли. Нашими лишениями стали пули, оружие для фронта, хлеб и вода на столе солдата, защищающего Родину.

И взяла свою долю Родина: отважные мальчики, столп очага, свет материнского ока, спина отца, светильник дома. И так гордо предан Родине. Родина взяла свою долю, самое дорогое, самое лучшее, самое обожаемое. И прославила себя Родина своими воинами. Он превратил любимого, пощаженного, завоёванно-заветного юношу в защитника Родины, добавив в его благородное телосложение раствор патриотизма, благородства и отваги.

«Я был уверен, что мы победим» – так говорят все те, кто добровольно ушел на фронт защищать земли Арцаха. “Почему? – спрашиваю я. – Почему вы были убеждены? Какие были гарантии победы?” Нет ответа. Потому что не было никаких гарантий, кроме, разве что, огромного желания сохранить землю, готовности пожертвовать своей жизнью ради освобождения Арцаха и непреодолимой силы, рожденной из переплетения мести, боли, любви и уязвленного мужского достоинства.

Мы спасли страну, потому что стали армией как нация. Земляная Гвардия-Армия.

…. Враг понял феномен своей “победы” над безоружными, беззащитными людьми, стаей и свирепо. Он понял, что он завоеватель, а не воин, грабитель, не воин, разрушитель, не боец.

Мы не смогли закрыть XX век с позорным клеймом поражения, и враг заплатил часть своего долга в конце XX века. Не по своей воле, а по принуждению. Время возмездия пришло, и трудно сказать, сколько оно продлится. Мы знаем, где начинается граница нашей страны и где она заканчивается. Потому что наше сердце всегда на границе, наша армия. Теперь в нашем трауре есть гнев, в боли — гордость, в страдании — месть. Потому что мы смогли воплотить в жизнь многовековую мечту о национальной армии, армии, которая… на сцене истории судьба не вступит в последний акт армянской биографии и не закроет занавес на полпути наше путешествие.

Мы не отказались от последнего удара. И не поддадутся. Мы подняли меч, когда нож достиг кости. Но наш последний выстрел был безошибочным. И враг упал на колени от нашего последнего удара. Тот последний удар иногда оттягивался на века, иногда казалось, что уже не осталось сил для удара, но когда наступал момент, мы превращали нашу волю в сталь, мы отбрасывали руку и… били. Мы проиграли, когда могли выиграть. Мы выиграли, когда казалось, что победить невозможно. Мы выиграли, сражаясь один против десяти. Мы проиграли, сражаясь один против сотни.

И когда враг сжигал наши дома, пренебрегал матерями и детьми, мучил безоружных и беспомощных людей, когда он насиловал и осквернял наши святыни, мы не обращали зверя на зверя, не отвечали зверством на зверство. Мы не подняли меч над павшим, мы не застрелили безоружного врага, мы не опозорили турок. Мы не обезглавливали ребенка турка на глазах у его матери. Мы остались армянами. И именно мощь этого последнего удара зажгла свет независимости на нашей Родине после 600-летнего мрака. Именно сила того последнего удара освободила Арцах в конце ХХ века…

И как бы ни было трудно, мы всегда нанесем свой последний удар, как священный урок, усвоив послание великого Гранта Матевосяна о том, что: Родины не даются раз и навсегда, Родины завоевываются каждый день. И как бы это ни было сложно, мы каждый день будем завоевывать независимость нашей Родины. Мы знаем, что, как учил Гарегин Нжде, исконная земля одного народа не может стать постоянной родиной другого… Конфискованные земли всегда рано или поздно переходят в руки их исторических владельцев, лишь бы время не ослабило их любовь, тоску и обожание к Родине.

ГАЯНЕ ПОГОСЯН